Возвращение домой спустя 43 года: тело бойца Цви Фельдмана было возвращено в Израиль «Мосадом»
Каждый гость говорил о своём — но все говорили об одном. Просто с разных сторон.
У нас нет общего языка. Мы используем одни и те же слова — «народ», «евреи», «Израиль», «свобода», — но понимаем их по-разному. И часто — противоположно. В этом и боль, и суть.
Мы не искали согласия. Мы искали точность. Пытались услышать человека, даже если не согласны с ним. Потому что только в напряжении между мнениями проявляется настоящая правда — не политическая, не медийная, а человеческая.
Это не подведение итогов. Это попытка зафиксировать, что именно было сказано в этом сезоне — когда мы впервые так открыто начали говорить друг с другом.
7 октября стал точкой, через которую прошёл каждый. И никто не остался прежним. Кто-то говорил сразу. Кто-то — после паузы. Кто-то — только молчал. Но почти в каждом выпуске звучало одно и то же: это не просто трагедия. Это не просто война. Это разлом — внутренний и народный.
Документальный фильм "НОВАвыжившие"
Обычно страх — это личное. Каждый боится по-своему, в одиночку, в тишине. Но в те дни он стал общей температурой воздуха. Его не нужно было переводить, не нужно было объяснять. Он просто был — у всех. И именно в нём, в этом общем, неожиданно появилась связь.
«Я не могла есть. Я просто сидела и смотрела в одну точку. И мне казалось, что моё тело не принадлежит мне»
Рита Исайя
Иногда чувство «мы» рождается не из идеологии, а из взгляда, из тишины, из того, что рядом стоит другой человек — и он с тобой. 7 октября это чувство пришло не сверху — оно вспыхнуло снизу, в простых жестах, в том, как мы закрывали одни и те же двери, держали одни и те же страхи. И на мгновение — стали одним.
«С тех пор мы начали друг друга по-настоящему слышать. Потому что боль не требует перевода»
Саша Шварц
Не всех эта трагедия объединила. Для многих она открыла другую бездну — личную. Кто-то почувствовал себя один. Кто-то — виноватым. Кто-то — обманутым. В этой тени не было лозунгов. Только честность: хрупкость, наивность, растерянность. То, о чём обычно не говорят вслух.
«Мы действуем так, будто у нас ещё есть запас времени. У нас нет»
Михаил Пелливерт
Боль может замкнуть. Но в этих разговорах никто не прятался за иронией или отстранённостью. Даже те, кто не знал, что сказать — говорили. Даже молчание звучало. Равнодушия не было ни в одном слове. Потому что это касалось всех — по-настоящему.
«Была тьма. Информационная, эмоциональная. Но из этой тьмы люди начали светить друг другу»
Ян Шульман
«Я долго не могла говорить. Просто молчала. И это молчание — тоже часть травмы»
Сима Цур
Мы не просто помним 7 октября. Эта дата в нас не числом, а состоянием. В тело — как дрожь. В речь — как осторожность. В будущее — как вопрос, который мы ещё не умеем задавать. Это не момент — это часть нас.
«После такого ты не можешь говорить абстрактно. Нужно быть с людьми»
Валерий Цацкис
Вопрос еврейской идентичности остаётся одним из самых сложных и многослойных. Он не сводится к религиозной принадлежности, происхождению или гражданству. Это совокупность культурных, исторических, эмоциональных и даже геополитических пластов, которые могут пересекаться — а могут и противоречить друг другу.
В разговорах с гостями стало ясно: для одних еврейская идентичность — это связь с традицией и текстом. Для других — травматический опыт, унаследованный через поколения. Для третьих — чувство принадлежности, возникающее лишь тогда, когда эта принадлежность ставится под сомнение.
Но общее в этих высказываниях одно: никто не может говорить о еврейской идентичности отстранённо. Это всегда — про себя. Даже если без ответа.
Армия в Израиле — это не только служба. Это символ, маркер, линия разлома. Для одних — точка гордости. Для других — рана. Кто-то называет её основой еврейского государства. Кто-то — ловушкой, из которой не все возвращаются. В первом сезоне передачи #mybrut✡︎ltruth мы услышали 10 разных голосов. И каждый говорит — по делу.
Армия — это не просто служба. Это общее пространство, где сталкиваются страх и гордость, боль и ответственность. Она раскрывает разницу между нами — но и напоминает, что у нас есть общее. Армия должна представлять весь народ, а не только его часть. Пока есть те, кто готовы идти вместе — у народа есть основа. И шанс на единство не теряется..
